Первая красавица советского кино Ирина АЛФЕРОВА: «Я поняла, что если в клипе с Серовым красивой и счастливой буду, Абдулов увидит и ему плохо станет — это женская месть была, и она получилась»

(Продолжение. Начало в № 10—11)

«Саша всегда жестко и нервно реагировал, когда его насчет меня спрашивали»

— В 93-м вы с Александром Абдуловым расстались и в том же году со своим будущим мужем актером Сергеем Мартыновым познакомились...

— Нет, мы с ним давно были знакомы...

— А встречаться уже после раз­вода стали?

---

---

— Да.

— Это отчасти назло Абдулову было или между вами и Мартыновым любовь вспыхнула?

— Нет, наши отношения особняком стоят — назло я клип с певцом Александром Серовым сделала (смеется).

— Правда?

---

---

— Да, хотя назло — неточное слово, я так не умела. Просто поняла, что, если на экране красивой и счастливой буду, это месть будет — то, чего я хочу, что мне надо. Клип действительно потрясающий получился, потому что я туда всю энергетику, какую только могла, вложила. Неактеры этого не умеют, и я сейчас смотрю: все-таки ни одного такого клипа больше нет, потому что в клипах обычно люди, ну как это сказать, на экране мелькают...

— ...номер лишь отрабатывают...

— Они, как в большой фильм, частичку себя не вкладывают, а я туда душу, энергетику вложила, все выверила, и самое главное, что в этом клипе несчастном со всеми своими нервами, с любовью, со страстями снималась. Знала, что Саша увидит и ему плохо станет — так оно в ту же минуту, когда это все на телеэкраны выплеснулось, и получилось, и тут же желание мстить у меня прошло.

---

---

— Композитор Игорь Крутой («Ты меня любишь» — это его песня) рассказывал мне, что очень хотел, чтобы именно вы в клипе с Серовым сыграли. Он в «Ленком» пришел, поскольку уже тогда в театральных кругах вращался...

— Он со всеми знаком был: и с дирекцией, и с Леоновым — они вместе с Евгением Павловичем работали...

— Да, Крутой ему аккомпанировал. Как раз, в общем, Абдулов на служебном входе стоял, и Игорь Яковлевич сказал ему, что вот я бы Ирину хотел при­гласить. Отреагировал Абдулов очень жестко и нервно...

— ...он всегда жестко и нервно реагировал, когда его насчет меня спрашивали...

— Да, а жена Леонова Ванда сказала: «Ты Сашку не спрашивай — иди с Ирой сам поговори». Он так и сделал, и вы сразу же, не оговаривая ничего, согласились в этом клипе сниматься, чем в удивление его повергли. Теперь мне понятно, почему так произошло, но с тех пор, по словам Крутого, ког­да Абдулова о Серове спрашивали, тот всегда отвечал: «А кто это? Я такого не знаю»...

---

---

— Ну вот — это женская месть была, и она получилась (смеется).

— Маленькая женская месть...

— Большая!

«После развода с Абдуловым я в совершенно разобранном состоянии была, вся тряслась. Раздавленное существо, и Сергею жалко меня стало»

— Итак, Сергей Мартынов — любовь была у вас или нет?

— Ну, это мы анализировать не будем, потому что... Знаете, как другие говорят: «У меня было пять мужей», «У меня было шесть мужей» (смеется). Я до сих пор так не могу, потому и слово «муж» ненавижу, просто ненавижу! Не хочу никого подвинуть, обидеть, номер дать: то, что у нас с ним произошло, — это совершенно другая история, она с другой женщиной и с другим мужчиной случилась.

В Сергея Мартынова не влюбиться нельзя — люди, которые его знают, мои слова подтвердят, и он это заслуживает, потому что, кроме того, что актер замечательный и человек очень красивый, Сергей еще и мужчина потрясающий. В данном случае, помимо всего прочего, помимо чувств всяких (вот как это назвать — любовью или еще чем-то?), он еще и спасти меня захотел. Как он вспоминает, «что-то сгорбленное, трясущееся увидел, что-то невозможное».

— То есть развод с Абдуловым не­прос­то вам дался?

— Ну а кому он просто дается? Я в совершенно разобранном состоянии была, вся тряслась — раздавленное существо, и ему так жалко меня стало, что он принялся ручку мне вкручивать, носик на место ставить, ушки. В общем, как доктор заботливый, сначала меня восстановил.

---

Из интервью журналу «7дней».

«В силу разных сложных обстоятельств жизнь моя потерпела крах, я абсолютно не знала, как строить ее дальше. Человек, который был со мной, закрыл за собой дверь и в другую жизнь ушел — ту, которую себе представлял, он ушел, а я осталась. Ощущение того, что все у тебя полностью разрушено, что построенные тобою дом, быт, отношения по частям рассыпаются, для человека губительно — я чувствовала себя стоящей на краю бездны».

Из интервью журналу «7дней».

«Перед началом съемок в картине «Звезда шерифа» я на грани нервного срыва находилась. Любое неосторожное слово вызывало слезы, и у меня мгновенно начинали дрожать губы, хотелось убежать, чтобы выплакаться навзрыд. Спас меня от таких вот «доброхотов» снимавшийся вместе со мной актер Сергей Мартынов...

---

---

Самое интересное, что познакомилась я с Сергеем в далеком 1978 году в Минске, на пробах телевизионной картины «Братья Рико» (тогда же в мою жизнь вошел и Саша). На ту картину меня не утвердили, посчитали, что слишком молода, и в следующий раз мы лет через семь на озвучивании моей первой зарубежной ленты — венгерского фильма «Волшебник Лала» увиделись, где я главную роль играла. Озвучивала сама себя, Сергей — героя.

---

---

Я нашей встрече очень обрадовалась, но Сереже все радовались, ведь он не только безусловно красив, обаятелен, в нем настоящий мужчина чувствуется — сильный, заботливый, добрый, а в то время Сергей был еще и невероятно популярен... И вот третья встреча, в Черновцах, на съемках картины «Звезда шерифа». Этот период для нас обоих очень сложным оказался. Сережина семья недавно в Лондон переехала, его жене — юристу по профессии — выгодный контракт предложили, а сам он все еще сомневался, из России уезжать не хотел.

Так получилось, что до встречи с Сергеем у меня никогда не было человека, с которым могла бы по душам поговорить, а с ним вдруг заговорила: вечерами он сидел рядом со мной и слушал... Сергей дал мне возможность выговориться и успокоиться, такой защитой, заботой и любовью окружил, о которых я и мечтать не могла. После бесед с ним я вдруг поняла: жизнь только начинается, я свободна, и надо просто дальше идти, ведь я могу все или почти все. Вновь и жажда жизни, и желание работать появились.

---

---

Мы безумно друг в друга влюбились, но я отдавала себе отчет в том, что у Сергея семья, что, возможно, он за границу уедет, в глубине души готовила себя к тому, что мы расстанемся...».

Из интервью журналу «7дней».

«Сергей буквально собрал меня по частям, нарисовал заново — и в прямом, и в переносном смысле. После приезда со съемок он картину написал — показал мне и сказал: «Это ты». Я тогда подумала: «Эта женщина слишком прекрасна»... Тогда, первое время на съемках в Черновцах, я буквально в шоке была, такого у меня в жизни не было никогда. Опора, защитник, замечательный партнер, учитель — все в одном лице. В том фильме Сергей роль психоаналитика играл, я — роль его пациентки: удивительно, но моим психоаналитиком он и по сей день является. Сергей дал мне возможность выговориться и успокоиться, такой защитой, заботой и любовью меня окружил, о которых я и мечтать не могла. Я правда на грани нервного истощения была, любое неаккуратное слово в слезы меня приводило, и мне очень повезло — Бог все-таки отношениями с этим мужчиной меня наградил.

---

---

Меня постоянно все обижали, например, сказать могли: «Что-то у вас синяки сегодня такие под глазами...» или «Вы сегодня отвратительно выглядите». Таких «доб­рожелателей» Сергей просто подпускать ко мне перестал, а вечерами он рядом со мною сидел, слушая, как я ему про всю свою жизнь рассказываю, и как только я умолкала, спрашивал: «А дальше?..».

Даже не знаю, что со мной случилось бы, если бы в «Звезде шерифа» Сергей не снимался... После бесед с ним я вдруг поняла, что жизнь только начинается, что я свободна, что могу все или почти все.

---

---

Вернувшись со съемок, мы сели на кух­не, на стол бутылку вина поставили и... говорили, говорили, говорили... Нам стало понятно, что мы не хотим и не можем друг друга терять, — разве можно объяснить словами, почему вдруг ты не ходить, а летать начинаешь, почему по утрам тебе петь хочется... Мы действительно безумно друг в друга влюбились — сразу и безоговорочно, но даже если бы наши отношения только тем самым разговором закончились (все-таки я отдавала себе отчет в том, что у Сергея семья и что он к переезду готовился), я была бы счастлива.

---

---

В глубине души я подготовила себя к тому, что мы расстанемся. К моменту нашей встречи я уже научилась ценить то, что судьбой дается, и мне достаточно было просто знать, что такие отношения и чувства возможны. «Вовсе не обязательно всем этим обладать, — думала я, — дальше я смогу жить тем, что было, и верить в то, что это повторится».

Я безумно благодарна Сергею за все ощущения, которые он мне дарил и, слава богу, до сих пор дарит. Знаете, только через пару лет, после того как мы с Сережей соединились, мне стали комплименты говорить: «Боже, как ты восхитительно выглядишь!», «Что с тобой произошло? Ты стала красивой!». Так странно было в уже почти зрелом возрасте вдруг женщиной себя почувствовать, понять, что желанна, кому-то нужна, интересна. Каждую минуту. Каждую секунду.

---

---

Для этого придумывать ничего не надо, а только любить и все делать искренне — вместе просыпаться, самой завтраки готовить или, наоборот, кофе в постель получать, написанный для тебя рассказ или сочиненные стихи читать, вместе по парку по утрам бегать: все только вдвоем делать.

Почему многие этого не понимают? — ведь это так просто: счастливыми быть... Меня при выходе из машины под руку поддерживали, а если дождь шел, предупредительно над моей головой зонтик открывали, брали из моих рук сумки, пальто подавали. Это, конечно же, мелочи, но приятные, хотя, по большому счету, и это все пустяки... Просто словами объяснить то, что со мной произошло, очень сложно. Я вдруг не только заботливого человека, но и всепонимающего друга получила, и поверьте, нет для женщины большего счастья, чем рядом мужчину иметь, который буквально в тебе раствориться умеет, — нет такой, которая бы этого не оценила».

---

---

Из интервью журналу «7дней».

«— Для меня Сергей — царь и бог, но на людях так его величать немыслимо, поэтому, говоря о нем, я просто называю его «мой Сергей» (слово «муж» не люблю), а главное — меня категорически сама формулировка вопроса не устраивает. Что значит «мужа-артиста выбрала»? Зачем о прошлой жизни моей вспоминать? Мне всегда от этих разговоров не по себе, и вовсе не потому, что я что-то скрываю, — искренне не понимаю, о чем говорить и как все объяснить. Жизнь сложнее, чем просто вопросы и ответы. Сегодня Саша Абдулов для меня — другая планета: она улетела, и все, и хотя в той моей, другой, жизни тоже много хорошего было, встреча с Сергеем неведомые до этого ощущения мне подарила. Любой творческой личности, тем более женщине, обязательно надо знать, что в ней нуждаются, ею непременно должны восхищаться, и Сергей первым человеком в моей жизни стал, который, увидев меня в театре на сцене, сказал: «Ты богиня!». Разве такие слова могут не придать сил?».

---

---

Из интервью журналу «7дней».

«Удивительно: с Сергеем я уже намного дольше живу, чем с Сашей прожила, а всем вокруг до сих пор наши с Абдуловым отношения покоя не дают. Я понимаю людей, которые, в новый брак вступая, мосты за собой сжигают, в конце концов, все мы разные, но общаться с Абдуловым я продолжала. Сначала в одном театре играли, и всегда Саша заботливым отцом Ксении оставался. Многим почему-то казалось, что мой Сережа должен был меня к нему ревновать, но мы слишком хорошо друг друга знаем и друг другу верим, чтобы до этого опускаться. Вместе мы на Сашины спектакли ходили, и Сережа его игрой восторгался — на сцене Абдулов просто невероятен был, таких актеров больше нет. Бывало, дома что-то из нашей с Сашей жизни я вспоминала, плакать начинала, и тогда мой Сережа спрашивал: «Что произошло?». — «Вот Сашу вспомнила». — «Слушай, давай его усыновим!» — в шутку говорил он».

«Режиссеру я тихо на ухо сказала, что с этим актером играть не могу, потому что мне его тело не нравится — это совершенная патология»

— Читал, что студенткой в ГИТИСе вы не могли во время исполнения театральных этюдов то, чего не чувствовали, изображать: например, любовь...

---

---

— ...да, это правда...

— ...что, в общем-то, актрисам несвойственно. Любая, более-менее профессиональная, может изобразить все, что угодно, заплакать мгновенно...

— Неправда, и это, по моему глубочайшему убеждению, неверный подход (может, мы по-разному это называем?). Наверное, я сначала не к самым лучшим педагогам попала, во всяком случае, убеждена, что учить в театральном надо иначе, — ни в коем случае не насиловать, а раскрывать то, что уже есть. Думаю, интуитивно я правильно поступала, когда все, что не могла, выполнять не хотела. Изображать — это вообще не к актерам, изображать ничего нельзя. Я еще не любила, девочкой чистой была...

— ...и такой, судя по всему, остались...

— ...и даже не понимала, что играть и как, поэтому просила: «А можно что-нибудь другое мы сделаем? Это я сыграю, когда почувствую».

Вообще, я очень долго закрыта была, замкнута, что тоже, говорят, актерам несвойственно, — меня даже со второго курса из-за этого выгнать хотели. Педагог наш сел со мной и сказал: «Может, вы другую профессию выберете?», но, глядя из дня сегодняшнего, я считаю, что обретенная мною искренность, подлинность переживаний гораздо ценнее, потому что у нас как раз очень много актрис было, которые все, что угодно, могли, и действительно, хорошо это делали: так или этак хотите, про то или про это... Они как мастера...

— ...с богатым техническим арсеналом...

— Нет, и внутренне состояние закачивали, но это же все действительно изображалось, а не откуда-то из глубины шло, потому что знать и пережить все человек не может. Мало того, у каждого какая-то амплитуда есть, и никуда за нее ты не вырвешься, что бы там про великих актеров ни говорили: им тоже не все подвластно. Поэтому, когда кого-то учишь, его заставлять не надо — вот пусть, если он закрыт, долго таким остается. Время придет — сам раскроется, жизнь его рас­кроет, размотает потихоньку, и это самое интересное. Ну почему надо сразу приговор выносить: все, ты в профессии ничего не сделаешь?

На сцену я не для того выхожу, чтобы какие-то чувства показать, — у меня моя и только моя тема есть: человеческая, женская, актерская, и я именно ее должна выразить, причем так, чтобы людей своим отношением к миру, ко всем обстоятельствам зацепить. Тогда это ценно, тог­да моя профессия смысл имеет, а все ос­тальное... Не понимаю, когда актеры скоморошничают, Петрушку ломают: ну, может, в комедии положений, где народ ты смешишь, это уместно, а так...

— Вы такая цельная, даже прямолинейная, а это правда, что однажды заявили актеру, что не будете с ним в спектакле играть, потому что вам его те­ло не нравится?

— Да (смеется), это жестоко.

— Расстроился он?

---

---

— Ну, ему я этого не говорила — режиссеру тихо на ухо сказала, что играть не могу, потому что это совершенная патология.

— А вам любовь надо было играть?

— Причем телесную, и это по отношению к зрителю бессовестно было, потому что действительно патологично.

— Не говоря уже о том, каково это по отношению к актрисе...

— Нет, вы знаете, тут все очень сложно и для меня важно. Внешность для актрисы, конечно, большое значение имеет, но если какой-то намек на симпатичное лицо присутствует, если в тебе есть характер, какое-то стремление внутреннее себя раскрыть и не суетиться, если ты личность, все равно красивой женщиной станешь.

— Одухотворенной, правда?

— Да, и вы такую непременно заметите. Вот говорят «харизма»... У некоторых она есть, у остальных, что бы ни предпринимал, нет, и у актеров она не у всех присутст­вует, а в кино это необходимо. Почему вы в того или иного персонажа влюбляетесь? Человек только на экране появился, а вы уже к нему расположены — такой же момент наблюдается?

— Ну, конечно...

---

---

— В нем даже какие-то небезупречные черты не важны, а если вам что-то в актере не нравится: уши, допустим, или нос раздражают, вы можете постараться это не замечать. Ну хорошо же человек играет! — но все равно в какой-то момент это всплывет и вы поморщитесь (брезгливо): «Ой, нет!».

— Все хорошо, но это невозможно...

— Именно, и все мы такие. Почему кому-то одни нравятся, кому-то другие, кому-то третьи?

«Роман с Серовым? А можно я на этот вопрос не отвечу?»

— Влюблялись вы часто?

— Не часто, но сильно.

— Да? Двум мужчинам — это, не скрою, Серов и Крутой — я один и тот же вопрос задавал и вас тоже спрошу: роман с Серовым во время съемок клипа был у вас или нет?

— Вот вопрос-то какой, а? А можно я на него не отвечу?

— Серов, когда я его об этом спросил, категоричен был: «Нет!», Крутой любые подозрения тоже отмел, а вы отвечать не хотите — поди теперь догадайся, что там на самом-то деле было. Видите, кстати, какие мужчины порядочные? В любом случае, даже если что-то и было, ответ лишь один возможен...

Ну, от таких мужчин голову потерять не стыдно, но говорят также о вашем романе с Михаилом Боярским на съемках фильма «Д’Артаньян и три мушкетера». Хочу вас теперь о Боярском спросить, но боюсь снова услышать: «На этот вопрос не отвечу»...

— Нет, почему? С Боярским это вообще невозможно было — я же сиротой там была (смеется). Влюбиться можно, лишь когда в жизни какие-то моменты наступают, а я только в театр тогда пришла, наши отношения с Абдуловым начались.

— А разве можно было в те годы в Боярского не влюбиться?

— Ну, я в Сашу была влюблена, поэтому перед Мишиным обаянием могла и не растаять. Меня вообще много эффектных муж­чин окружало — знаете, какие у меня красивые зарубежные партнеры были? Когда их Олег Янковский увидел, воскликнул: «А-а-а! И романа не было? Совсем ничего?» — при Саше Абдулове. «Вот представь себе», — я сказала, а он: «Да я уже влюбился!» (смеется). Я в этом смысле как раз очень жестокая, соблазны могу отсечь. Нет, увлечься, в чувства поиграть, потому что терпеть невозможно, могу, в ресторан пойти...

— ...пофлиртовать...

— ...да, но есть черта, которую не переступлю. У меня партнер был венгерский, не влюбиться в которого нельзя было, — вся Венгрия от него без ума была. В то время в другую страну на съемки приехать — уже счастье, а тут еще я главную роль играю, он — главную. Красивый, к тому же аристократ, у него даже замок был — ну то есть сказка, и вот, представьте, этот человек влюбился.

Он за мной на машине приехал — учтите, это в советское время, и все, когда его увидели, остолбенели: «Bellо!». Ну просто глаз отвести нельзя: бог идет. Привез он меня к себе, у него там старая графиня-бабушка, стол уже накрыт, все так романтично, и явно к тому шло, что вот-вот признание прозвучит. Я его опередила: «Понимаю, к чему вы ведете, но это невозможно». Он: «Я вам не нравлюсь?». — «Нравитесь, — я призналась. — Более того, вы просто меня искушаете, но я сразу вам говорю, что это невозможно, потому что у меня есть муж». — «Но он же не здесь», — не сдавался поклонник. «Но он есть, и это нечестно, это исключено», — повторяла я.

Это исключительно умный был человек, на редкость тонкий. «Вы будете очень жалеть, — сказал он, — но будет уже поздно. Потом, когда-нибудь вспомните»...

— Вот теперь я вас и спрошу: жале­ете?

— С радостью, с легкостью о нем вспоминаю, и нет, не жалею. Потом он сюда приезжал, мы по Москве с ним гуляли — вся улица на него оборачивалась.

— «Не жалею, не зову, не плачу...»

— Наоборот, у нас какие-то трогательные отношения возникли. Он с таким восторгом ко мне относился, долго мне открытки писал, но так ничего и не понял, искренне не понял....

---

---

— И никто бы не понял...

— Когда уже из Будапешта я уезжала, он спросил: «Вы не передумали?». — «Нет», — я ответила. Он так смешно воскликнул: «Аэрофлот»? Сибирь? Вы сумасшедшая!» (смеется). Да, многие бы так посчитали, но все-таки какая-то своя судьба есть, какое-то предназначение, а еще уважение к себе — когда что-то происходит и тебя какое-то безумное чувство захлестывает, забывать об этом нельзя. Если в чем-то приобретешь, в другом потеряешь, но жить без уважения к себе невозможно.

...Как вам сказать? Очень многие вещи сейчас непросто даются. Время наступило другое, столько, сколько актерам сейчас платят, мы не получали, и наступает момент, когда — особенно актрис это касается — изображение твое меняется. Вот изменилось оно — как с этим смириться? Это тяжело, что бы тебе ни говорили, и вот тут помочь только одно может — осознание того, что ты какую-то очень интересную жизнь прожил, не мелкую, неблаговидных поступков не совершая. Это мне помогает мириться с тем, что в зеркале возрастные изменения вижу, которые появляются, поэтому понимаю, что мне все равно есть что на сцене сказать, — не­важно, в каком качестве и как.

— Мужчины сильно вас ревновали?

— Саша — да, он вообще ревнивый...

— А вы повод давали?

— Ему повода не надо было. Какой повод? Нет! Ревновал, и ревновал ко всем.

— И до чего доходило?

— Со мной ни до чего дойти не могло — я в этом смысле мягкая и тактичная. Он очень меня уважал, при мне никогда не ругался, и когда мы расстались, я впервые услышала, как он сквернословит — еще и в открытую: для меня это был шок. Столько лет прожили, и я не знала, что он ругается.

— Ну а вы мужчин ревновали?

— Скорее, нет. Чтобы приревновать, женщина очень понравиться мне должна, а если этого нет, если что-то не то я вижу, как-то мне не ревнуется, хотя какие-то вещи, которые поводами могли бы служить, я знала. К интересной женщине, наверное, ревновала бы, хотя нет, если она мне по­нравилась, опять же ревновать не могу, думаю: «Да, я бы тоже влюбилась».

— С женщинами, которые были спутницами жизни Александра Абдулова после вас, вы общались?

— Нет, это мы обсуждать не будем — только на ушко вам расскажу (смеется). Это жестоко... Вы что, думаете, я критиковать их стану? Дай Бог, если Саша был с ними счастлив. Я очень обрадовалась, ког­да вдруг увидела, что он не меняется, таким же неуемным остается — разве что в конце чуть успокоился, поэтому Юле я очень благодарна. Я видела, что она его любила, — вот и хорошо: он это заслужил.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter